Празднование в честь прп. Сергия Радонежского, которое приходится на 8 октября по новому стилю, заставляет вспомнить две важные темы, связанные с житием этого великого святого.
Первое, на что нужно обратить внимание, – это та любовь к Богу, которая двигала преподобным, ради которой он оставил мир и удалился в глухие леса. Эту любовь мы явственно видим в том почитании Святой Троицы, которое Сергий сохранил на протяжении всей своей жизни. И дело не только в том, что подвижник построил храм в честь Троицы, а затем посвятил в Ее честь – то есть в честь Самого Бога, Единого в трех лицах – основанный им монастырь, всем прекрасно известный под именем Троице-Сергиевой лавры. За этими внешними проявлениями мы видим желание быть рядом с Богом. Почему же эта жизнь с Богом так важна? Ответ мы находим в том изречении, которое, с легкой руки известного русского философа князя Евгения Трубецкого, с начала ХХ века приписывается самому преподобному Сергию: «Дабы воззрением на Святую Троицу побеждался страх перед ненавистной рознью мира сего». И не принципиально, говорил ли действительно преподобный Сергий эти слова или нет – суть в том, что они очень точно выражают новозаветную благую весть: «Совершенная любовь изгоняет страх».
Другая важная тема не связана напрямую с преподобным Сергием, но имела место вскоре после его кончины в основанной им обители. Самая знаменитая из икон Святой Троицы, как известно, принадлежит кисти известного русского иконописца преподобного Андрея Рублева. Образ был написан «в похвалу Сергию Радонежскому» по заказу его ученика и преемника игумена Никона во время строительства в Свято-Троицком монастыре каменного Троицкого собора (сохранившегося до наших дней). Как сообщает предание, преподобный Андрей Рублев долго не мог решить, как изобразить Троицу. Традиционно Бога писали в виде трех Ангелов, которые явились Аврааму у Мамврийского дуба. Общепринятые сюжеты включали в себя множество сцен и действующих лиц: Авраама, его жену Сарру, слуг, угощение. Осознавая, что обилие деталей отвлекает молящегося от главного – от созерцания Бога, преподобный Андрей предпринял неслыханный для своего времени шаг. Он решил изобразить лишь самих трех Ангелов, безмолвно беседующих друг с другом. Когда в монастыре узнали о такой неслыханной дерзости, то пригрозили художнику, что выгонят его из обители и не дадут закончить работу. Преподобный погрузился в тяжкие раздумья – с одной стороны, он был обязан следовать общепринятым нормам, чтобы не смущать насельников. Но с другой – был убежден, что Святая Троица является центром и смыслом православной веры и что нельзя на иконе главное – изображение Бога – смешивать с второстепенным. Преподобный Андрей молился всю ночь, чтобы ему открылась воля Божия. Внезапно художник ясно увидел, как стены его кельи исчезли, и он оказался охваченным неописуемым светом и несказанной благодатью. Преподобный не смог долго созерцать видение, так как исполнился чувством божественной любви и от избытка радости потерял сознание. Когда он очнулся, то принялся неустанно трудиться, воплощая в красках то, что явил ему благословивший его Господь.
Когда братия монастыря и сам игумен Никон увидели икону Святой Троицы, написанную преподобным, то не могли выразить словами своего восхищения. Все внимание на иконе было сосредоточено на трех Ангелах, изображавших Лица Троицы, и на их безмолвном общении. Преподобный Андрей изобразил Ангелов восседающими вокруг престола, в центре которого помещена чаша с головой жертвенного тельца, символизирующего Христа. Левый и средний Ангелы на иконе как бы благословляют эту чашу. Бог Отец благословляет Бога Сына на крестную смерть во имя любви к людям, а Бог Дух Святой присутствует на иконе как Утешитель, утверждая высокий смысл жертвенной, всепрощающей любви.
Чему может нас научить эта история? Тому, что Господь в повседневной и церковной жизни христианина всегда должен находиться на первом месте, а любовь ко всему остальному (будь то благочестие, ритуалы, культура, семья, профессия, родина) должна преломляться через эту любовь к Богу, через жизнь во Христе, подобно тому, как луч света преломляется в призме. И второе: не нужно бояться нового, отчаянно держась за старые формы. Любая прекрасная традиция когда-то была нововведением. Церковная жизнь, если только мы верим, что Церковь действительно жива, имеет свойство меняться, сохраняя в себе тот первоначальный смысл, который был задан ей Христом. Впрочем, об этой важной теме лучше будет говорить отдельно в следующей статье.
Священник Георгий Видякин,
настоятель русскоязычного прихода в честь свт. Николая
в Лимассоле
